Интервью: Полина Соловьёва о Танзании, Занзибаре и ЮАР и изучении языков Африки

Как торговаться в Танзании, безопасно ли ехать в ЮАР и почему африкаанс называют «полумёртвым» языком? Поговорили с африканисткой Полиной Соловьёвой о её стажировке в Танзании и поездке на Занзибар, преступности в Африке и о том, почему сейчас в ЮАР всё меньше говорят на африкаанс.

В школе у меня не было страсти к языкам. Я изучала английский и немецкий, всё шло довольно ровно. В старшей школе я начала задумываться, что делать дальше. Моя лучшая подруга собиралась поступать в МГИМО, и я решила тоже. Мне хотелось изучать никому не известные иностранные языки и потом сидеть в вечернем платье и вершить судьбы мира. Международные отношения я представляла себе как-то так. В итоге в МГИМО я не поступила, но я уже решила, что хочу связать свою жизнь с иностранными языками и другими странами. Я успешно поступила на бюджет в ИСАА (Институт стран Азии и Африки) и задалась вопросом, чего же я хочу. Я хотела хинди. У меня был в голове красивый образ из индийских фильмов, невероятный колорит, яркие краски. Но судьба распорядилась иначе и мне дали японский. Это было непростое испытание. К сожалению, у нас на факультете запугивают первокурсников, которые еще ничего не знают. Нам говорили, что мы поступили на «факультет потерянной молодости» и что следующие четыре года мы будем просто прописывать иероглифы, никакой личной жизни не будет. Я очень испугалась всего этого. На самом деле всё было нормально, но я везде видела подвох и создавала себе проблемы, которых можно было бы избежать. И в итоге я уже спустя несколько месяцев ушла.

Но в итоге ты снова оказалась в ИСАА?

Да, в итоге я снова оказалась там. В какой-то момент всё плохое забывается, и ты думаешь, что неплохое место. В итоге я поняла, что раз я гуманитарий и по специальности вряд ли буду работать, то я просто хочу получить удовольствие от высшего образования. И поэтому я выбрала Африку. Там всё было совершенно по-другому. Африканистов вообще почти нет, поэтому нас холят и лелеют.

А потом отправляют на стажировку, чтобы очаровать окончательно. Расскажи немного про это тоже.

Стажировка — это вообще был очень приятный сюрприз. Мы изначально знали, что в ИСАА с ними не очень хорошо дела обстоят. Мы со своей Африкой даже не особо надеялись. Но нас позвали в Танзанию на стажировку. Мы там занимались волонтёрской деятельностью — преподавали танзанийцам русский язык. Это были ребята примерно нашего возраста, которые хотят поступать в университет в Россию. А ещё дети от смешанных браков. Чтобы помнить свои корни, они ходят в школу выходного дня при центре, где мы жили. Это было очень здорово.

А сложно было? Вы же не специализируетесь на преподавании русского как иностранного?

Да, конечно, это было непросто. Изначально мы особо об этом не задумывались. Но выяснилось, что люди получают особую квалификацию в преподавании русского как иностранного. Иногда нам задавали вопросы о склонении или исключениях, и мы затруднялись ответить. Когда ты носитель языка для тебя какие-то вещи очевидны, ты о них не задумываешься. Ребятам было трудно, но они очень быстро осваивают русский, и с некоторыми из них мы до сих пор состоим в переписке. Они учатся сейчас в России и уже перевелись из своих иностранных групп в русскоязычные, так что я очень их уважаю.

А как у вас самих было с языком? Вы ведь в ИСАА изучали африкаанс, а в Танзании не говорят на нём.

Да, это очередной был нюанс. В Танзании говорят на суахили и, к счастью, где-то около месяца преподавательница на кафедре занималась с нами суахили. Мы отработали какие-то темы и спонтанное говорение, что у всех вызывает очень большие затруднения. Поначалу когда мы только приехали и нужно было решать какие-то бытовые вопросы, было очень страшно начинать говорить. Там, кстати, довольно неплохо все говорят на английском. Хотя ситуация с английским там чем-то напоминает Россию, то есть наше поколение круто говорит по-английски, а те, кто постарше — кто как. Но вот когда мы пошли покупать сим-карту, мы сначала говорили по-английски, потом какие-то простые фразы пытались сказать на суахили, чтобы нас носитель послушал. А потом мы уже осмелели и начали говорить идиомами, потому что несколько их выучили. Типа друг познается в беде. Мы начали сыпать такими выражениями, и надо было видеть лицо продавца в этот момент.

Когда мы покупали какие-то сувениры, хорошим тоном в Танзании считается немного поторговаться. Но это было как-то неловко. В России такой культуры нет, она не настолько развита. А там это обязательная часть сделки купли-продажи. Если ты не пытаешься поторговаться, то ты как будто не уважаешь продавца. Поначалу мы скромно старались говорить по-английски, а потом выучили несколько подходящих фраз и говорили что-то типа: «Мы бедные студенты. В России кризис. А как же подарок?» И всех это удивляло и смешило.

Друг познается в беде...

Да, всё так. Ну и знание языка, конечно, очень облегает жизнь.

А как местные к вам относились? Вы же были только отчасти как туристы и много общались с местными.

Да, мы много общались. Ну и я бы сказала, что Дар-эс-Салам не туристический город. Там особо нет ничего для туристов. А мы старались побольше окунуться в культуру. Это было огромное удовольствие. Не хочу ничего плохого сказать в сторону русских, но у нас все более закрытые, не так часто улыбаются на улице, заводят смол-ток с незнакомцами. А в Танзании так принято — просто идешь по улице и с тобой все здороваются, заговаривают. Наверное, был только один неприятный инцидент, когда у меня попытались вырвать сумку. Она висела через плечо, поэтому у него ничего не вышло. Я закричала, и люди вокруг бросились помогать, а водитель тук-тука вообще бесплатно довёз меня до дома. Люди просто замечательные. Очень позитивные. Хотя очень отличаются жители материковой части и Занзибара. Занзибар гораздо более туристический, поэтому все нас там воспринимали, как богатых белых европейцев, у которых много денег и их некуда девать. Поэтому если к нам кто-то подходил, то им обязательно что-то было нужно от нас. На материке туристов не так много, поэтому к нам было совершенно другое отношение.

Как-то раз мы ходили в посольство и после этого ждали машину, которая отвезла бы нас обратно в наш культурный центр. Прямо перед нами остановился автобус, и все улыбались и махали нам. А мы махали им. Понятно, конечно, что мы привлекали внимание, но абсолютно никакой враждебности не было.

А как тебе вообще местный колорит? Как люди живут, может быть, что-то сильно отличается от того, как мы привыкли?

Отличается — не то слово. Там совершенно другое общество и менталитет. У них всё очень плавно и медленно. Вот это всем известное выражение «хакуна матата», которое с суахили переводится как «нет проблем» — они действительно так живут. Есть вообще такое понятие как «африканское время». И вообще время там в принципе абстрактно. Вы могли договориться встретиться в час, а они приедут в пять-шесть. Хотя для нас это странно. У меня знакомые тоже ездили в Танзанию и опаздывали там в аэропорт. Они попросили таксиста поехать быстрее, всё-таки такая ситуация, а он даже не понял, в чём вообще проблема мол не переживайте, всё успеете.

У них, кстати, очень много идиом типа «поспешишь — людей насмешишь», «тише едешь — дальше будешь». Они так живут и это классно. Но, что интересно, очень часто у нас на факультете большой отпечаток накладывает та культура, которую ты изучаешь. С нами тоже это произошло, у нас всё так спокойно, и понятие времени тоже исказилось. Пары начинаются не всегда вовремя.

В колорит было безумно интересно погружаться. Дар-эс-Салам — большой развитый город, там в последнее время много новостроек, в некоторых районах прямо и не скажешь, что Африка. Но это всё сочетается с постоянным шумом, постоянным гудением машин. И такого понятия как правила дорожного движения там в принципе не существует. Каждый раз переходить дорогу — это целое приключение. Это было очень страшно, потому что никто не останавливается, чтобы тебя пропустить. Это меня впечатлило не с лучшей стороны, но такого было меньше.

Ты бы посоветовала Танзанию, как страну, с которой можно начать знакомство с Африкой?

Да, я уверена, что я бы посоветовала именно Танзанию. Многие ещё советуют ЮАР, тут мне сложнее сказать, потому что там я ещё не была...

Но ты изучаешь культуру!

Да, не физически, но душевно я там уже 4 года как. Про Танзанию всё равно могу сказать больше, потому что видела её своими глазами. Возможно, там не так развит туризм. Если у тебя цель посмотреть, что такое Африка — а это не то чтобы туризм, это такое вольное путешествие, то да, я уверена, что люди, открытые всему новому, могут оценить Танзанию.

А что ты думаешь про ЮАР?

Это немного больная для меня тема. Вроде как изучаешь страну 4 года, и за это время ещё ни разу там не побывал. Иногда знаешь даже больше про страну, чем сами её жители, но при этом ты там не был. Какой-то незакрытый гештальт. Кейптаун — безумно красивый город. Там сливаются два океана, горы, много зелени, при этом город с арт-пространствами. Единственное, что в плане безопасности сложно. У нас в Москве есть не супер благополучные районы — я сама на Выхино живу — но в ЮАР немного по-другому. Например, если ты на парковке оставляешь машину, к тебе вполне могут подойти ребята и сказать: «Эй, давай я посторожу твою тачку». И нужно согласиться и заплатить им деньги, потому что если так не сделать, ты не знаешь, в каком состоянии будет твоя машина, когда ты вернешься и будет ли она там вообще. А без машины там невозможно существовать, к сожалению.

Говорят очень разные вещи о ЮАР. Но элементарные правила безопасности надо соблюдать. Несмотря на то что это самая развитая страна тропической Африки, увы, многие говорят, что там было наименее комфортно. А чувство безопасности оно очень важно, тем более в незнакомой стране.

А если насчет языка говорить, ты учишь африкаанс. И его называют уже сейчас «полумёртвым языком». Можешь что-нибудь об этом рассказать?

Это очень грустная история. Представляешь, вот идешь ты учить язык, а тебе говорят, что он мёртвый. К сожалению, в ЮАР сложилась непростая ситуация с африкаансом. Исторически так получилось, что именно африкаанс ассоциировался с политикой апартеида — это расовая дискриминация, и до сих пор он ассоциируется с расизмом. Казалось бы, при чем тут язык, но люди очень тяжело воспринимают африкаанс. Обида сохранилась — и на африканеров, и на их язык. И язык стараются вытеснять из ЮАР. Африканеры — это потомки голландских колонизаторов, которые прибыли в ЮАР в 17 веке, но по справедливости, темнокожее население не автохтонно в этом районе. Там произошло несколько волн переселения африканцев, которые двигались южнее. А изначально там жили бушмены, вот они, может быть, и могут претендовать на всё. Не мне, конечно судить. Мне самой очень тяжело сформировать мнение на этот счёт. Как сделать так, чтобы все были довольны? Это невозможно, всегда найдутся ущемленные. Построить общество мечты хотелось бы, но не представляется возможным.

А как в самом языке проявляется то, что африканеров сейчас пытаются вытеснять?

На африкаанс очень сильно сокращается обучение. Сейчас остался один на всю страну университет, где обучают на африкаанс. И в целом в деловой жизни всё больше используется английский как нейтральный язык. На африкаанс чаще говорят дома. На всё есть свои исключения, конечно. Но при этом африканеры — большие патриоты, они любят свой язык и культуру. Они точно не дадут свершиться вот этому, что мы называем «ну африкаанс уже полумёртвый». Нет, они очень борются за язык и как раз противодействуют всей этой волне прессинга сверху.